Одна из лекций Вашего курса по истории России называется «Русь между Востоком и Западом». Пришла ли куда-нибудь Русь, и почему ― между Востоком и Западом?

Собственно говоря, Русь между Востоком и Западом или Россия между Востоком и Западом ― это естественное состояние нашего государства, нашего Отечества. Всегда так было и, видимо, всегда так будет. В данном случае, применительно к курсу написанных лекций, речь идет в основном о XIII веке, а точнее середине XIII века. Восток ― это монголо-татары, которые начали наступление на Русь в конце 30-х годов, хотя до этого был их рейд еще в 1221 году, а что касается Запада, то это наступление, с одной стороны, шведов по балтийскому пути, закончившееся известной битвой на Неве в 1240 году. Ну а за ней в 1242 году поспели и немецкие рыцари, которые были разгромлены нашим великим государственным деятелем и полководцем Александром Невским, как известно, на Чудском озере.

А Вы можете побыть немного футурологом и предсказать, куда все-таки повернется Россия дальше? В сторону Запада или Азии?

Могу, могу. Она не повернется ни в сторону Азии, ни в сторону Запада, поскольку останется навсегда Россией.

А в то время все-таки основное влияние на Русь оказала, видимо, Орда?

В отношении Орды, т.е. нашествия монголо-татар, а потом их влияния на Русь, мне кажется, существует некоторое заблуждение, и даже имеет место некоторая мифология. Мне непонятно само слово «иго», «монголо-татарское иго». Ибо это в большей степени литературный термин, который практически ничего конкретного не значит. Мне больше импонирует такая терминология, как «данническая зависимость от монголо-татар». Монголо-татары оставили Русь после нашествия, для того чтобы она жила дальше практически своей собственной жизнью, иногда нарушая эту жизнь ― либо набегами, преимущественно на окраины, либо сбором дани. В науке такого рода взаимоотношения называют экзоэксплуатацией.

То есть это не было по большому счету влияние, а просто взаимодействие?

Во многом можно сказать так. По крайней мере, это очень быстро вылилось именно во взаимодействие. Об этом у меня в большей степени рассказано в монографии «Русь и монголы».

Еще одна из лекций называется «Усиление Москвы. Единое государство». Сейчас Москва по-прежнему остается самым крупным конгломератом в России, из которого управляется вся Россия. Хороша ли централизация для тогдашней Руси, для сегодняшней России?

Безусловно, централизация, а лучше сказать: создание единого государства ― всегда было всем народам во благо, потому что такое государство, как бы то ни было, могло оборонять те народы от внешний воздействий, с одной стороны, а с другой ― обеспечить ту или иную степень мирной жизни, т.е., в общем-то, созидания. Что касается Москвы, то это загадка, конечно, как она стала первой среди тех городов, которые могли претендовать на первенство в этом объединении. Это загадка историческая, много предлагали ее решений, но, к сожалению, а может быть, и к счастью, она остается в таком неразгаданном, неразрешенном виде.

Как раз об исторических загадках. Из чего сейчас история черпает новые сведения касательно, в частности, Средних веков? Как сильно меняется историческая наука сейчас?

Вы имеете в виду именно историческую науку, которая изучает древность, Средние века? Здесь, конечно, Вы правомерный вопрос задаете, потому что если какой-то находится источник, говорящий об этом времени, ― это научная сенсация. И не только научная, но и общественная, сенсация большой значимости. В основном, конечно, источники остаются прежними, но идет постоянное их переосмысление, и это тоже правомерно, ибо без движения никакой науки не существует, в данном случае ― без движения мысли.

А движение мысли в науке имеет какое-нибудь отношение к переписыванию истории? То, что сейчас звучит отовсюду?

Мне не нравится этот термин ― «переписывание истории», он с каким-то подтекстом не очень здравого характера. Идет просто переосмысление нашей истории, что, в общем-то, характерно для истории любой страны мира. Новая эпоха ― новые взгляды.

То есть это нормальное историческое и политическое переосмысление?

Нормальное, другое дело, что всегда и во всем бывают какие-то отклонения либо в одну сторону, либо в другую. Скажем так, в середине XX века были отклонения в известную сторону, да? Потом, в 90-х годах, все это было сметено, и начались другие шатания и колебания. Мне кажется, никакого кризиса исторической науки, в общем-то, не было. Все становится на свои места.

Скажите, пожалуйста, есть ли у Вас какой-нибудь исторический персонаж, который интересует Вас больше всего? Над образом которого Вы больше всего работали?

Конечно же, есть. Наверное, это те люди, о которых у меня написаны работы. Может быть, нельзя сказать, что эти персонажи являются абсолютно моими любимыми, но по крайней мере, с любовью я писал о них, об их деятельности. Первая моя маленькая книжечка посвящена Владимиру Мономаху. О нем говорит даже само обозначение в летописи, оно вынесено в название: «Пути и труды Владимира Мономаха». Этот князь ― труженик, с одной стороны, а с другой ― ему приходилось преодолевать большие расстояния для того, чтобы каким-то образом диктовать свои условия. Другой князь древнерусский ― это Андрей Боголюбский, я ему тоже посвятил работу, которая называется очень просто: «Гибель Андрея Боголюбского». Почему гибель? Потому что в этом событии сплелись многие и социальные направленности, и направленности культурологического порядка того времени. Причем интересно, что жизнь Андрея Боголюбского продолжалась и после смерти, и копья перекрещивались в отношении его фигуры даже в XX веке. Одна из главок так и называется у меня: «Страсти по Андрею». Третий, совсем всенародный герой, ― Александр Невский. Одна книжка вышла, я думаю, еще две должны выйти. Говорить, о чем, не буду ― суеверен.

Спасибо большое.